Добрый день! Прежде, чем я перейду к выступлению, хочу выразить свое отношение к тому, что говорилось на Пленарном заседании.
1. Поскольку речь шла о воспитании на основе ценностей, постольку становится необходимым обозначить роль государства по отношению к ценностям. Не к истории, не к культуре. Потому что вопрос и истории, и культуры – это, прежде всего, вопрос ценностей. Речь идет о том, что государство должно взять на себя роль защитника, стража универсальных нравственных ценностей русской культуры как основы гражданской и цивилизационной идентификации народа России. Все финансируемые государством акции в сфере культуры должны быть по большому счету нацелены на реализацию этой роли. В этом случае государство не может финансировать (что происходит в настоящее время) поиск новой художественной формы, направленный на разрушение или деформацию традиционных ценностей отечественной культуры. Никакое новаторство не может служить оправданием агрессии против ценностной системы, веками поддерживающей нашу идентичность.
Солидаризируясь в некотором смысле с выступлением Михаила Юрьевича, я хочу привлечь внимание к проблеме анализа аксиологического аспекта культурной, социальной жизни и всей государственной политики. Согласно Стратегии государственной культурной политики заявлен ее новый курс – ценностно ориентированной культурной политики. Реализация этого курса востребует новые инструменты, важнейшим из которых и является аксиологический анализ. Чем глубже этот анализ проникнет в культурную, социальную жизнь и государственную политику, тем отчетливее мы будем видеть нравственное состояние общества и политической власти.
2. Этикет и нравственность – это не одно и то же. В выступлениях на Пленарном заседании нередко воспринимались эти понятия как синонимы. Известно, что глубоко безнравственный человек может вести себя в соответствии с этикетными нормами, которые требуют от нас только знания в отличие от нравственных норм, которые предполагают большое внутреннее напряжение, связанное с переиначиванием, переделыванием себя.
3. Говоря о воспитании, нельзя ограничиваться только школой, которая, несомненно, нуждается в серьезном переустройстве, с точки зрения налаживания в ней воспитательной работы. Если мы действительно ставим вопрос о воспитании, то следует просмотреть, продумать всю воспитательную среду, включая и те места, куда выходит ребенок после школы (спорт, учреждения культуры и искусства, семья, улица). Воспитание – это вопрос ценностей, транслируемых не только в школе, но и вне школы. Это - вопрос ценностно-смыслового контекста всей нашей жизни и политической власти. В связи с этим, обращаясь к вашему выступлению, Любовь Николаевна, я хотела бы обратить внимание на приведенные Вами социологические данные: 62 % учителей выступают против того, чтобы их труд рассматривался как оказание услуги. Как это понимать? Это значит, что большинство учителей настаивает на обретении социального смысла своей деятельности, на переживании чувства своей социальной востребованности. Они не хотят мириться с фактом упразднения общественно-значимого содержания педагогического труда, вследствие чего каждому учителю предписывается проявлять себя лишь как носителю определенных функций и компетенций, как производителю соответствующих услуг, но не как человеку, приносящему благо другим людям и обществу в целом. Подобные переживания испытывают не только учителя, но и работники медицины, науки, высшей школы, культуры. Это говорит о том, что человек, живущий ныне в России, хочет быть причастным служению общественному благу, другим людям, своей стране.
В принципе, все те протестные настроения, которые возникают в обществе относительно реформ социальной сферы, следует понимать как стремление людей к полноценной жизни. Чувство полноценности жизни возникает тогда, когда дело, которым занимаешься, связано не только с вещными целями, реализация которых востребует лишь меновую ценность человека, возможность продажи им своих качеств, а пронизано возвышенным социальным смыслом.
Именно этот смысл был устранен из нашей жизни в процессе реформ. Почему? Я склонна предположить, что этот факт явился следствием ошибочного отношения к организации общественной жизни и политической власти как к культурной нейтральной категории, т.е. не зависящей от ценностно-смысловой системы отечественной культуры.
Если мы утверждаем, что возвращаемся к своим культурным истокам, то первое, что мы должны сделать, это осмыслить организацию нашей общественной жизни и политической власти. Наше образование, наука, здравоохранение, культура, искусство, политическая жизнь и власть - все должно восходить к нашим культурным ценностям и к нашим культурным традициям.
Какие же уроки Русской православной цивилизации мы могли бы извлечь? Первый урок заключается в том, что вся общественная жизнь и политическая власть в русской цивилизации всегда центрировалась нравственным идеалом. В своем основополагающем труде «Россия: критика исторического опыта» А.С. Ахиезер пишет о том, что сохранение устойчивости русского социума в условиях, создающих для него напряженность, которую социум должен разрешить через изменение своего внутреннего порядка, сопровождается поиском нравственного идеала – особого духовно-нравственного и ценностного регулятора.
Нравственный идеал духовно питал всю систему воспитания, которая (здесь я поддерживаю коллегу, который выступал первым) всегда ориентировала на движение к добродетелям. Ведь у нас детей никогда не воспитывали в стремлении к личному успеху или к лидерству, что сейчас преподносится как ценностный ориентир в наших и ВУЗах, и школе. Всегда воспитывали в ориентации на нравственные качества.
Второй урок. Как известно, существуют две системы регуляции поведения людей – с опорой на нравственные нормы и при помощи правовых норм. Правовые нормы – это культурный выбор западной цивилизации. В России всегда имели приоритетное значение не правовые, а нравственные нормы. Если правосознание обусловлено, в первую очередь, знанием правовых норм, то нравственные нормы обращены к совести. Для русского человека жить по-человечески – это жить по совести, а не по закону. Наши христианские философы начала прошлого века много писали по этому поводу, утверждая, что мы не против правового сознания. Но правовое сознание – это не конечная история для России, которая всегда предпочитала свободу с Богом, т.е. свободу на основе нравственности. У нас правовые нормы обязательно должны быть дополнены нравственными регуляторами. В этом случае общественное мнение начинает выступать как фактор воспитания.
Третий урок заключается в том, что власть в русской цивилизации была всегда от Бога, т.е. от нравственности, а не власть устанавливала нравственность. Это - разные вещи.
Спасибо большое.