Рассмотрение обозначенной темы предполагает формулирование ответов на ряд вопросов: Как понимается культура? Что такое культурные корни? Какова взаимосвязь культурной укоренённости и социального развития? И наконец, что именно мы относим к корневой системе русской культуры?
Поскольку однозначного определения культуры не существует, более того количество определений исчисляется сотнями, и они исходят из разных оснований, мы опираемся на собственное представление о культуре как о материальном и идеальном мире, который творит человек. Согласно ему культура - это способы коммуникации, способы организации жизни и способы поведения людей, вещи и художественные произведения, свойства и формы, идеи, ценности, смыслы и др.
В основе интеграции этих разрозненных элементов в единую систему культуры, по мысли П.А. Сорокина, лежит логико-смысловой метод, обеспечивающий наиболее устойчивую, глубинную (внутреннюю) интеграцию. Такая интеграция осуществляется главным смыслом или главной идеей, которая пронизывает все разрозненные элементы культуры, превращая их в логико-смысловое единство [7, с.29]. П.А. Сорокин полагает, что логико-смысловой метод исследования предпочтителен именно в сфере культуры, т.е. в сфере деятельности человеческого ума, будь то наука, религия, искусство, философия, мораль или техника. Иначе говоря, «смысловая и логическая интеграция, по определению, может существовать лишь там, где есть разум и смысл» [7, с.32]. Таким образом, логико-смысловой подход определяет культуру как способ смыслополагания, как смыслофиксирующий феномен, как осмысленность.
Где же обретается главный смысл или главная идея культуры, которая пронизывает все её элементы, придает смысл и значение каждому из них и тем самым, как замечает П.А. Сорокин, «из хаоса разрозненных фрагментов создает космос»[7, с.34]? Он даёт исследователю следующую подсказку, утверждая, что высшие ценности культуры, являя собой логико-смысловое единство, образуют тот самый «уровень, который придаёт ей её социокультурную и логико-смысловую индивидуальность, её особый стиль, облик и характер» [7, с.32-33]. Из этого следует, что именно высший уровень ценностей культуры обеспечивает интеграцию разрозненных культурных элементов в единую систему культуры.
В системе культуры можно выделить несколько уровней ценностей: субъектно-личностный уровень, обеспечивающий поведение индивида в его повседневной жизни; социальный уровень ценностей, имеющих конвенциальную природу и выражающих интерсубъектный аспект общественной жизни; трансцендентальный (высший) уровень ценностей (вечные, абсолютные ценности, объективные мыслительные формы), являющих собой сферу смыслополагания. Другими словами, культура «одновременно живет в каждом человеке, пролегает между людьми и непостижима в своей вечности, уходя в глубины космоса» [5, с.110].
Понимаемая таким образом культура всегда больше того, что вытекает из временных договоренностей людей. В таком виде культура «неравномасштабна» обществу, она больше его. Действительно, с одной стороны, культура накладывает ограничения на поведение людей, с другой, - она расширяет их возможности, побуждая к служению высоким идеалам и стремлению к вечным, непреходящим ценностям. Словом, культура формирует и структурирует всю совокупность отношений человека, которые по своей природе аксиологичны. Они есть форма ценностного сознания. При этом только высший ценностный уровень культуры способен обогатить человека смыслом жизни, который необходимо осуществить, что предполагает наличие осмысленной позиции по отношению к любым жизненным обстоятельствам.
Особенность человеческого духа (как пространства смысла жизни) состоит в том, что он не может осознавать себя иначе, как высшей целью и ценностью развития бытия. Подобное состояние нашего «Я» есть присущий духу способ самообоснования. Через утверждение идеальных смыслов и ценностей дух порождает жизненную тягу ко всему абсолютному, к бессмертию: люди идут на подвиг и на смерть. Так, идея осуществления смысла превращается в цель осмысленной жизни.
Как видим, высшие ценности культуры обладают потенциалом не только интегрировать разрозненные элементы культуры в единую систему, но и придать смысловую целостность всякой человеческой жизни. Поэтому мы склонны полагать, что этот комплекс ценностей и есть корневая система культуры. Он может иметь различные названия – «высший уровень ценностей культуры», «ядро культуры» или «культурный код». Важно одно, этот комплекс ценностей скрепляет воедино элементы культуры, поступки людей и исторические события, имеющие всегда ценностное измерение.
Обозначение этого комплекса ценностей является основой для развития идеологических форм, образовавших свой «ареал в культуре» [5, c.101] и выражающих её духовно-идеологическую функцию. Основной целью формирования идеологии как духовного производства является теоретическое обоснование, формулирование, защита и распространение корневых ценностей культуры, обеспечивающих устойчивость социума, а тем самым противодействующих противоречащим им ценностно-смысловым системам.
В целом в структуре взаимосвязей культуры и общества, кроме обозначенной духовной функции, можно выделить еще две функции – социально-организационную и социально-коммуникативную. В настоящее время в силу усложнения общественного бытия характер организационных форм культуры приобретает большое значение, однако организационная сторона общественного бытия не рассматривается как культурный феномен, ее скорее относят к миру социальных, а не культурных форм. «Между тем, применительно ко всем организациям, институционализирующим совместную деятельность людей, неправомерна альтернативная постановка вопроса – являются ли они формами общества или культуры, ибо тут общество и культура объединяют свои усилия, образуя культурные способы опредмечивания общественных отношений... Отсюда становится очевидным понятие «социокультурное», обозначающее связь и различие этих двух сторон человеческого бытия»[5, с.99]. Таким образом, все организации - это опредмеченнная форма человеческих отношений, это не столько продукт деятельности людей, сколько форма объективации самой этой деятельности. Именно поэтому социально-организационная культура охватывает всю жизнь общества, так или иначе оформляет всю полноту общественных отношений, оказываясь равномасштабной обществу.
Социально-коммуникативная функция культуры выражает качественную определенность взаимосвязей людей, в процессе которых осуществляется передача информации, чувств, оценок, значений, смыслов, ценностей и т.д. Культурная коммуникация – это, наиболее глубокая «клеточка» формирования и сохранения социума, так как именно здесь складывается то смысловое поле, которое обеспечивает взаимопонимание людей, их совместную деятельность и поведение в обществе.
Следовательно, взаимосвязь общества и культуры приводит, во-первых, к созданию разнообразных социальных институтов - организаций, придающих культурные формы общественным отношениям. Во-вторых, - к формированию общего ценностно-смыслового пространства, выступающего основой взаимопонимания и взаимодействия людей. В-третьих, к опредмечиванию этих отношений в продуктах духовного производства, отделяющихся от человека и приобретающих самостоятельное существование в человеческой истории.
Однако культура и общество встречаются и в ходе развития личности, делая этот процесс двусторонним – одновременно социализацией и инкультурацией индивида. «Подлинная сложность онтогенеза человека, - замечает М.С. Каган - состоит именно в том, что условием его является природная данность – совокупность врожденных индивиду качеств, которая подлежит обработке и переработке силами общества и силами культуры. Оттого конечный продукт этого процесса – человеческая индивидуальность – оказывается трехсторонней системой, обусловленной особенностями взаимодействующих сторон – природы, общества и культуры» [5, с.105].
Если социализация индивида, задающая основу социальному управлению, направлена на его адаптацию к обществу, что унифицирует его и делает равномасштабным обществу, то процесс инкультурации, связанный с духовной функцией культуры, поддерживает и оформляет его потребность к трансценденции, т.е. к преодолению существующего социального содержания в целях его очеловечивания. Культура постоянно оказывается встроенной в любые исторические модификации формы общественной организации, поскольку иначе человек как социальный субъект (коллективный или индивидуальный) не смог бы возвыситься над существующим социальным содержанием, преодолеть его, заново организовать и сконструировать в соответствии со своими собственными характеристиками. Культура – это способ переработки общества, необходимый для выявления и закрепления в общественных отношениях параметров развития субъекта, сохранения его способности оставаться субъектом в изменяющихся исторически условиях и обстоятельствах. Но культура – это также и способ «снятия», преодоления прежнего социального порядка, выход за пределы обыденного и культурно узаконенного поведения. Но выйти за пределы социально-организационной культуры можно только в пространство высшего уровня культуры, в сферу смыслополагания, делающую осмысленной собственную жизнь человека.
Трансцендирующий субъект как совокупность действующих и мыслящих индивидов – это внутренняя энергия культуры, ее самооформляющая сила. Субъект превращается в субстанцию культуры не просто в форме потребностей, интересов, установок, целевых ориентиров индивидов и социальных групп, но как способ выявления возможностей и превращения их в символическое смысловое пространство свободного выбора действий людей, направлений их самореализации. Общественные структуры – институты, отношения, функции – всего лишь структурно оформленные общие направления такой самореализации. Культура в этом случае – это сама возможность субъектов реализовать свою собственную природу в формах общественной деятельности. Это - субъектно-организованная сфера общества, которая как раз является способом воспроизводства субъектности людей.
Поэтому можно сказать, что корневая система культуры – это субъектно (и системно) обусловленное пространство порождения и самоопределения социальности, коллективности, обеспечивающее различные способы идентификации, приобщения индивидов и социальных групп к среде собственного существования. Это - программирование не только деятельности, но и самой целенаправленности социального бытия, программирование, открывающее смысл жизни народу, смысл, который выше будничных забот и борьбы за существование. Смысл, который соединяет с прошлым, оправдывает настоящее и открывает будущее. Из этого следует, что только культурно укоренённый народ (субъект) обладает способностью творить своё будущее. А культурная укоренённость народа, в свою очередь, обусловлена его устойчивой связью с высшим, трансцендентальным уровнем культуры - сферой смыслополагания.
Однако проблема современного социального развития видится в том, что минимизируется способность культуры к воспроизводству субъектности личности. Можно сказать, что культура утрачивает свой онтологический статус, т.е. способность к воспроизводству новых форм или видов бытия. По выражению М.С. Кагана, она теряет «интенциональность внутрь человека», все более обнаруживая социально-организационную направленность. Духовная функция культуры при этом имеет шанс переродиться в чисто идеологическую. На смену культурной коммуникации, утверждающей ценность непосредственного человеческого общения, дружбы, любви, служения приходит социальная коммуникация, поддерживающая формализованные связи. По мере того, как сокращается субъектно-организованная сфера общества, возрастает значение системно-структурных начал в его организации. Дальнейшее сокращение возможности субъектов реализовать свою природу в формах общественной деятельности и девальвация ключевых духовных ценностей человечества открывает путь к приобретению такой социальной системой формы институционального насилия над личностью и к усугублению деструкций духовного мира человека.
Преодоление этих негативных тенденций связывается нами с совершенствованием внутренней основы общественной системы, обеспечения в ней культурно-исторических изменений посредством развития организационных форм общественного бытия в направлении духовно-нравственных ориентиров, согласуемых с корневой системой культуры.
Здесь самое время остановиться на вопросе, какова корневая система русской культуры, которая исторически складывалась как духовное домогательство Смысла – согласия между предполагаемой правдой сущего и полагаемой правдой личности.
В последнее время появился ряд работ [1; 2; 6], в которых высказывается утверждение, что русская культура, как всякая великая культура, обладает своим собственным типом смыслополагания, своей логикой, рациональностью как своим способом познания, отличным от западной культуры. Это утверждение связывается c фактом принятия христианства от Византии, определившим иную философскую традицию. Если католическая схоластика восходит в значительной степени к Аристотелю и на аристотелевском миропонимании в дальнейшем выстраивается Западная цивилизация, то восточно-христианское, православно-русское философское умозрение тяготеет к Платону. Точка опоры для Платона – эйдос, чистая идея, первичная по отношению к объектам. «Постигая первоначально идею, исследователь далее экстраполирует достигнутое понимание на конкретные объекты. Отсюда у Платона дедуктивный принцип вместо индуктивного у Аристотеля, полагавшего в качестве опоры вещь, материальный объект. Отсюда платонический поиск (сам Платон заложил основы этого поиска) идеального жизнеустройства. Отсюда, как политическая проекция — идеократия, т. е. власть идеи, — та самая модель государственности, которая исторически идентична России» [2, с.4].
Существует несколько подходов к выявлению истоков главной - «русской идеи». Согласно первому подходу исток видится в Боге. Авторство этого подхода, как правило, относят к Вл. Соловьёву. «Русская идея», согласно ему, это выражение замысла Божьего в отношении России, постигаемого народом через откровение. Однако, на наш взгляд, впервые «русская идея» была сформулирована митрополитом Иларионом Киевским в его «Слове о Законе и Благодати», написанном примерно в середине ХI века. Основная тема этого прекрасного памятника древнерусской словесности состоит в утверждении равноправия всех народов перед Богом. Митрополит Иларион определяет концепцию всемирной истории как распространение христианства на все народы мира, предвосхищая на несколько столетий идею «всеединства» В. Соловьева и идею «всечеловеческого» Ф. Достоевского. Он впервые вводит понятие «русский народ» и определяет его предназначение (миссию) в мировой истории как хранение христианства до второго пришествия. Одновременно в этом произведении проявлен иной, по отношению к западной схоластике, тип логики: здесь вместо причинно-следственных связей используются смысловые, обусловленные Евангелие. В дальнейшем этот тип логики обнаруживается в русской литературе, особенно в произведениях А. С. Пушкина и Ф.М. Достоевского.
В фокусе идеи о предназначении России в хранении и защите христианских ценностей становится понятным напряженное внимание к западной цивилизации со стороны русских христианских философов, в частности, тонко подмеченное В. Шубартом. «Россия вынашивает по отношению к Европе мысль о своем призвании, что, в конечном счете, стало русской национальной идеей. Россия не стремится к завоеванию Запада, ни к обогащению за его счет – она хочет его спасти. Русская душа ощущает себя наиболее счастливой в состоянии самоотдачи и жертвенности. Она стремится ко всеобщей целостности, к живому воплощению идеи о всечеловечности. Она переливается через край – на Запад. Поскольку она хочет целостности, она хочет и его. Она не ищет в нём дополнения себе, а расточает себя. Она намерена давать, а не брать. Она настроена по-мессиански. Её конечная цель и блаженное упование – добиться всеединства путём полной самоотдачи [8, с.29].
Второй подход состоит в понимании «русской идеи» как идеала. Град Китеж или Беловодье народной мифологии, фиксируемые письменно с конца XVII в., выражают мечту о вечной гармонии — о каком-то неизвестном месте, куда надо уйти, чтобы обрести это совершенство. Это — русская мечта об идеальном; но настолько идеальном, что оно оказывалось и неосуществимым. И тем не менее, движение от реального к идеальному, к тому идеалу, который социум целеполагает для себя, можно воспринимать как направление развития.
Третий подход, наиболее детально разработанный евразийцами, связывает «русскую идею» с материальными средовыми условиями существования. Россия имеет естественные границы, которые определены ландшафтом. Кроме того, её отличает особый характер почв и особые климатические условия. Эти естественные условия заложили основу для того, чтобы народы на этой территории образовали естественный союз, что предопределило особенности менталитета. В таком понимании «русская идея» — это выражение оптимума сосуществования в условиях месторазвития.
Однако при всем различии подходов к пониманию «русской идеи» все мыслители сходятся во мнении, что эта идея существует.
В чём же сущность «русской идеи», конституирующей и культуру, и историю? И А. Смирнов, и В. Багдасарян утверждают, что это – целостность и соборность, восходящие к православию, где «полнотой истины обладает только вся Церковь целиком — Церковь соборная, собранная. Это — принципиальный момент, в котором западное христианство разительно отличается от православия. Соборность предполагает собранность всех. Это означает, что если не хватает хотя бы одного, то теряется полнота истины — сама истина тем самым утеряна. Все-субъектность и все-ценность (ценность каждого, невозможность пожертвовать хотя бы одним), таким образом, оказываются органичны для этого мировоззрения» [6, с.26-27].
Показательно, что оба ученых - и А. Смирнов, и В. Багдасарян стремятся сохранить этот смысл и встроить его в проект будущего России. Для этого они выражают его на внерелигиозном языке, обеспечивая тем самым ему надконфессиональный, надэтнический и наднациональный характер. Так, возникают понятия «всесубъектность» (А. Смирнов) и «солидаризационное развитие человечества» (В. Багдасарян), являющие собой методологическое основание цивилизационного проекта, альтернативного унифицирующему глобалистскому. Рассмотрим эти понятия более детально.
По мысли А. Смирнова, «всесубъектность» означает, что «никакая стадия, никакой этап развития человечества и никакая из его цивилизаций не может быть отброшена как ненужная или преодоленная. Здесь нет никакого гегелевского снятия или абсолютного прогресса, лестницы движения к абсолютному идеалу, когда мы отбрасываем все пройденные ступени… Это, конечно, собранность вокруг одной идеи, собранность в один организм. Непременная центрированность. Это — гармония многообразия с улаживающим и налаживающим (устанавливающим лад) центром. Но этот центр — не один из субъектов, собранных в соборную личность, а именно идея» [6, с.29-30]. Далее ученый полагает, что на пути утверждения всесубъектности необходимо преодолеть логику «общечеловеческого». «Для общечеловеческого ценно только воплощение общей сущности, причем наиболее ясное и полное ее воплощение. Отсюда — и дух конкуренции, и стремление к совершенствованию, болезненное постольку, поскольку требует выбраковки всего, что не соответствует не просто общечеловеческому, но его максимально напряженному и яркому проявлению. Только логика всечеловеческого может быть альтернативой (разработана Н. Я. Данилевским, Ф. М. Достоевским, классическим евразийством- И.Д.); только всечеловеческий взгляд может помочь остановить разгул нетерпимости, свойственный общечеловеческому подходу».[6 c.91] А нетерпимость в нем неизбежна, поскольку этот подход выдает одну, культурно-обусловленную позицию за некую над-культурную и потому универсальную.
Таким образом, всесубъектность как основной смысл русской культуры позволяет осознать русскую цивилизацию как многоконфессиональную, многоэтническую и многокультурную, чего до сих пор сделано не было. Одновременно этот смысл может одухотворить модель многоцивизационного мира.
В. Багдасарян объясняет введенное им понятие «солидаризационное развитие человечества» следующим образом. В основе «солидаризации» лежит идея коллективизма, но усиленная духовной ориентированностью и общностью. Под «солидаризационным развитием человечества» подразумевается, что «солидаризируется не один народ, или нация (это путь национал-социализма), а объединяются народы. Это - мессианский компонент «русской идеи». Мессианство этимологически производно от «мессия, спаситель». Мессианская идея — это идея спасения человечества от эрозии расчеловечивания. И здесь принципиально важно — не господство, а именно спасение! Мессианство — это концепт, прямо противоположный идее мирового господства» [2, с.6]
Подобно А. Смирнову В. Багдасарян отрицает идею развития на основе конкуренции, восходящей к логике «общечеловеческого». По его мнению, «русская идея» утверждает иную логику развития - именно на основе солидаризации, а не на основе конкуренции. И одновременно процесс развития имеет иную интенциональность. Если в западной традиции развитие рассматривается «как изменение среды вокруг тождественного человека» (идея прогресса, в том числе, научно-технического), то в русской культуре существует иная модель развития: «здесь развивается, прежде всего, человек, а уже дальше, измененным человеком может преобразовываться и техническая среда». Эта модель восходит к православной идее преображения, «которой не было в католическом богословии, и которая не получила должного раскрытия и в «западной» мысли в целом». В России же идея преображения была обогащена смыслом социального преображения: «преображение не для избранных, а преображение всего социума на основе привнесения новой идеи. Одухотворение социума через реализацию системы идеократии». [2, с.7]
С учетом выявленных культурных корней попытаемся сконструировать проект отечественного социума . Самая общая его характеристика – единство в многообразии. Многообразие – этническое, конфессиональное, культурное интегрировано в соборную личность на основе смысловых (а не причинно-функциональных) связей, восходящих к высшему Смыслу, центрирующему социум. Высший Смысл не может иметь конвенциальную природу, он обладает духовно-нравственным потенциалом, истоком которого является трансцендентальный уровень культуры, т.е. сфера смыслополагания. Высший Смысл открывает пространство Духа и придает нравственный и социальный смысл всякой человеческой жизни и деятельности. Напомним, что М.М. Бахтин противопоставлял смысловую организацию жизни организации её во времени, считая, что смысл дает человеку вневременную опору. «Мое определение самого себя дано мне (вернее, дано как задание, данность заданности) не в категориях временного бытия, а в категориях ещё не-бытия, в категориях цели и смысла. Мое внутреннее бытие сплошь создано этим предстоящим смыслом, если оно в своем самодовольстве отрывается от него, пребывая в своей наличности, то оно впадает в глубокое противоречие с самим собой, приводящее к овеществлению человека». [3, с.70] Поэтому основной опорой здесь является трансцендирующий субъект (в отличие от западного общества, где потребность и способность к трансценденции приносятся в жертву социальному порядку). Общество (социальная система) развивается, т.е. всё более очеловечивается, устремляясь к идеалу, который оно целеполагает, в значительной степени благодаря способности мыслящих и действующих индивидов переиначивать существующее социальное содержание, социально преображать его. Но первичным актом выступает преображение самого индивида, т.е. освобождение его от частичности, обусловленной эгоцентрическими устремлениями, во имя целостности – любви. Любовь как упразднение эгоизма, по мысли Вл. Соловьева, важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса из себя в другое, как перестановка самого центра нашей личной жизни. Такой процесс обусловлен нашей духовной природой, особенность которой состоит в том, что человек может, оставаясь самим собой, в своей собственной форме вместить абсолютное содержание (которое на религиозном языке называется царствием Божиим).
Нельзя не сказать, что советский период истории России был периодом, когда в основе государственно-политического и социального устроения использовалась в значительной степени корневая система русской культуры. Этот феномен детально проанализирован Н.А. Бердяевым в его блестящей работе «Истоки и смысл русского коммунизма». Поэтому процесс декоммунизации, осуществленный в 90-ые годы, был в сущности своей этапом низвержения культурно-цивилизационных основ России. Её дальнейшее развитие обусловлено, прежде всего, реставрацией этих основ, а не того или иного политического строя.
Список литературы:
- Аксючиц В.В. Становление русской философии http://victor-aksyuchic.blogspot.com/2018/02/blog-post.html
- Багдасарян В.Э. «Русская идея»: что не понимает власть? http://novsoc.ru/v-bagdasaryan-russkaya-ideya-chto-ne-ponimaet-vlast/
- Бахтин М. М. Работы 1940-х-начала 1960-х гг. //Собрание сочинений: В 7 т. М.: Русские словари, 1996. Т.5
- Каган М.С. Философия культуры. СПб.: ТОО ТК «Петрополис»,1996.
- Резник Ю.М. За пределами культуры и социальности: проблема трансперсональности. // Личность. Культура. Общество. 2009. Т.XI. Вып. 1. №46-47, - С.109-119.
- Смирнов А.В. Всечеловеческое vs. общечеловеческое. М.: ООО «Садра»: Издательский Дом ЯСК, 2019.
- Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений / Пер. с англ., комментарии и статья В.В.Сапова. СПб.: РХГИ, 2000.
- Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Русская идея, 2000.