Любовь как контрапункт Русской Идеи

Любовь – это отождествление себя с другим, взаимопроникновение себя и другого, или как даётся определение в философии: «нахождение себя в другом и другого в себе».

Хотя любовь и делает другого своим, это не присвоение, но породнение – ставший своим, всё же остаётся необходимо и другим. Мой друг, мой супруг, моя семья, моя Родина, моё дело… Здесь другое – не чужое, но родное, родственное. Здесь я и другое – части единого целого, в котором материализуется любовь. В любви – не один владелец другого, но она – это целое – овладевает обоими.

Любовь не может быть без самоотдачи. Например, в отношениях полов женщина, реализуя любовь, оставляет свою прежнюю жизнь и полностью вверяет себя своему мужу, полностью ему отдаётСЯ; и мужчина также отдаёт все свои помыслы и энергию на служение любовному союзу. В словах Библии: «оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть» – любовь ставится выше всех иных связей человека.

Таким образом любовь являет себя через жертву – жертву своим, своей особенностью, собой. Без этой жертвы любовь остаётся лишь пустой декларацией. В любви эта жертва – бескорыстная, не ожидающая никакой награды, кроме утверждения себя во взаимности («не будьте никому ничем должны, кроме взаимной любви»).

Исходя из этого обнаруживается принципиальная разница между корыстью (собственничеством) и ревностью.

Любовь – это узы, взаимозавязанность, взаимозависимость, в чувстве тождественности. «Крепка как смерть любовь, люта как преисподняя ревность» (Песн.8:6). Ревность сопутствует любви, она есть болезненная реакция на потерю чувства единства. Она возникает тогда, когда проявляется нетождественность с другим (реальная или мнимая), независимость другого, когда в личностном восприятии двое становятся не одно.

«Люта как преисподняя ревность, стрелы её – стрелы огненные; она пламень весьма сильный». Ревность – болевой стимул, побуждающий к восстановлению утрачиваемого родства. (В быту ревность бывает извращённой – когда отторгается неожиданно проявившееся не своё. Например, супруги отваживают друзей партнёра, испытывая к ним неоправданную ненависть в попытке сохранить единство через обеднение мира другого, исключение из него значимой части.)

Божья ревность[1] отторгает только измену святости, разотождествляющую человека с Богом[2]. Также и человек, ревнующий о Господе, мучается от своего несовершенства, разделяющего с Небесным Отцом[3]. Подлинная жажда сохранения тождества стремится включить в своё, усвоить всю полноту другого, испытывая ненависть лишь к тому, что является преградой к обретению полного любовного единения.

Ненависть – оборотная сторона любви, необходимая её часть. Они выступают в паре как полнота чувства, неполнотой же является нелюбовь (в которой не выражены ни любовь, ни, соответственно, ненависть).

Бог есть всякая полнота – Он везде, всегда и во всём. Но как Творец, как ноуменальное, как законы мироздания, Он имеет для Себя другое – Своё творение, феноменальное, мироздание, которое проникнуто Его законами. Оно для Него – своё, Он находит Себя в нём в виде законов и в этом являет Себя как Любовь.

«Ты Сын Мой возлюбленный» – так Бог находит в Человеке Своё, родственное Себе. Чуждое, вражеское, Он находит в разрушающем это родство грехе нелюбви человека, к которому проявляется Божья ненависть[4].

В Своей ненависти Бог утверждает Свою бесконечную любовь через наказание – «кого Бог любит, того наказывает, бьёт же всякого сына, которого принимает» (а принимает Он всех, поэтому наказания не избежать никому). Кровавая и трагичная история человечества – это Божья ревность о человеке, Божье наказание как проявление Его любви, .

Небесный Творец осуществляет Любовь в утверждении Своей воли «на земле, как на небе». В этом смысле Идея такого утверждения – утверждения Святого вечного Царства – любовный акт, в котором через её осуществление, через Божественную Жертву, человечество достигает единства с Творцом. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Погибает в историческом испытании только сын погибели – чужое для Бога, своё же – сохраняется («тех, которых Ты дал Мне Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели», потому что «они Твои»).

 «Я и Отец одно» – декларация любви со стороны Человека.

Любовь к Богу – это отождествление с Ним, отождествление своей воли с Его волей. Не просто исполнение Его воли как высшей, внешней себе, а как усвоенной, как своей. Русский народ проявляет любовь, осуществляя Его волю как свою – созидая Царство Правды, созидая из себя дом духовный, осуществляя волю Его «на земле как на небе».

Любовь к людям проистекает из любви к Богу и без неё невозможна, потому что только в Боге есть это единство всех людей и только через Него она проникает в мироощущение. Когда Бог – родной Отец, тогда и все люди – родные. На Руси имело хождение обращение «брат», «сестра» к незнакомому человеку, а к близким – «родимый», «родной» (в противовес пришедшему с запада обращению как к вещи – «дорогой»).

Всеохватная любовь оформила народный характер и мировосприятие Русского сообщества. Все его, порой непонятные поначалу, особенности объясняются их истоком – проникнутостью любовью, т.е. чувством связи с Творцом и всяким Его творением – то, что включается в возникшее на русской почве понятие «космизм».

Рассудочные психологи говорят так: «я – это я, ты – это ты, мы независимы и никаких претензий, требований друг к другу не должно быть». В русском обществе всё иначе – возникают постоянные требования и претензии друг к другу, потому что для русского мировосприятия «я – не просто я, ты – не просто ты, но мы – одно». В народе Русского Мира все проникнуты друг другом и если кто-то отделяет себя, отчуждается, то вызывает негативное отношение к себе. Отсюда, например, пренебрежительное отношение со стороны «рабочего человека» к « интеллигентам» (не к образованным людям вообще, а к спесивым их представителям), или ненависть к «москвичам» в провинции, к «городским» в деревне – ко всем, кто проявляет себя как чужак, не желает становиться своим.

Неверно толкуют как зависть русскую неприязнь к людям, демонстрирующим своё довольство жизнью, свою «успешность». Здесь – проявление чувства справедливости: «как же так, другие вокруг несчастны, а ты при этом счастлив?» Но и с обратной стороны – нет покоя русскому человеку, когда кто-то в беде («русский человек никогда не будет счастлив, пока где-то есть несправедливость»).  Такое сочувствование (глубинное для русского характера, независимо от индивидуальных достоинств или господствующей идеологии) – следствие ощущение единства со всем миром, когда все люди рассматриваются как свои, проявление любви ко всем людям как к себе самому.

По той же причине светский этикет плохо приживается в русской среде – он есть маска вежливости, скрывающая отчуждённость, фарисейское лицемерие, стремящееся казаться красивыми (Матф.23:25,27). Не случайно на западе (но не на востоке!) русские воспринимаются неотёсанными грубиянами, небрежными в общении. Русская взаимосвязанность, восприятие всех как родных, как одну семью порождает простоту нравов, прямоту в общении, принимающую самые причудливые формы – характерна ситуация, когда бьют друг другу морды, а затем вместе пьют водку. Или как в частушке:

— ты зачем меня ударил
     табуреткой по лицу?
— а я затем тебя ударил –
     познакомиться хочу.

Без всякой злобы, без стремления унизить или нанести ущерб. Через такие ситуации простые русские люди на самом примитивном уровне испытывают и познают друг друга. И сближаются.

Не характерна для русских мстительность, потому что борются не со своим врагом, но со злом в лице врага всеединства, врага любви, т.е. врага Божия. Поверженный враг перестаёт быть разрушителем целостности, а потому для русского взора предстаёт несчастным, заблудшим, духовно и морально слабейшим, требующим попечения.  Отсюда – русская милость к падшим, сочувствие к убогим, жалость к наказанным преступникам.

Испытать русскую незлобивость довелось всем завоевателям, которые напрасно с ужасом ожидали мести, но получали помощь (ближайший пример – Чечня, где Россия из руин восстановила города, лишь только она отказалась от попыток отчуждения – отделения от общегосударственного организма). Так было в побеждённой Казани, в Париже, в Берлине.

Такое отношение не доступно западному рассудку, обо всём судящему по себе. Огромное количество американских фильмов, литературных произведений построены на сюжете мести, когда её осуществлению посвящается жизнь героев – одержимость, немыслимая для русского человека. Созданные западным воображением мифы о русских (вроде «рабского сознания», «природной лени», «миллионах изнасилованных немок» и пр.) – лишь перенос своего мировосприятия на недоступный пониманию их умом Русский Мир.

На нынешнее человечество свалился целый комплекс противоречий, невиданных ранее как по масштабу, так и по характеру и приведшие к утрате его целостности. Восточное умонастроение несёт в себе заряд единства, но единства схожих, это – коллективизм невыраженных индивидуальностей. Западный мир – яркое выражение индивидуальной особенности, возвышение человеческой личности, влекущее за собой атомизацию, разложение социального организма (а сегодня именно западное умонастроение торжествует на Планете).

Высший долг Русского Мира – вновь объединить людей, но уже как ярких индивидуальностей, в «цветущую сложность» всечеловеческого индивида.

Соединить похожее можно минуя любовь, дружбу, даже взаимное уважение. Соединить же радикально отличное возможно посредством любви – так родственники остаются родными, членами одной семьи даже ненавидя и презирая друг друга, но прежде чужие мужчина и женщина могут стать родным, составить одну семью только посредством любви.

Первоначально единое человечество проходя западную, индивидуалистическую стадию развития обогащается бесконечным разнообразием человеческих особенностей, имеющих самостоятельную ценность, но тем самым ввергается в невиданное противоречие потери своего единства.

Пережить это «огненное испытание», вернуться к самому себе, покончить с перманентной войной в самом себе человеческая цивилизация может только осуществив выход в конечную стадию своего развития – в Русский Мир любви и согласия.