Понятие смысла в гуманитарных науках

И.К. Джерелиевская

Изначальным проблемным контекстом возникновения смысла как научного понятия, отличного от понятия значения, принято считать изучение текстов, а первой теоретической парадигмой – герменевтику. Возникшая как учение о толковании скрытых смыслов Священного писания герменевтика постепенно расширилась до учения понимания смыслов в более широком контексте. В начале ХХ века она соединилась с философской мыслью в работах Х.-Г. Гадамера, В. Дильгея и др.

В дальнейшем проблема различения значения и смысла текстов и речевых выражений стала достоянием лингвистики, семиотики, логической семантики. Со временем эта проблема обросла множеством подходов, не став, однако, достоянием истории, сохранив актуальность до наших дней.

Обобщая эти подходы, с большой долей условности можно сказать, что всякое слово, событие имеет одно значение, но - множество смыслов в зависимости от контекста. Таким образом, смысл определяется более широким контекстом, чем значение. Смысл всегда указывает на замысел, задачу, интенцию автора высказывания, на неязыковый контекст, ситуацию употребления высказывания. Известна иллюстрация этой мысли: учительница корит ученика за неприличное произнесенное им слово: «Зачем ты говоришь это слово, ты ведь даже не знаешь , что оно значит!» - «Знаю, его говорил папа, а значит оно, что машина не заводится».

Вторым проблемным контекстом, обусловившим место понятия смысла в гуманитарных науках  - это проблематика феноменологического анализа сознания,  представленная, прежде всего, работами Э. Гуссерля и его последователей: Г. Шпета, М. Хайдеггера, К. Ясперса, Ж.-П. Сартра, М. Мерло-Понти.

Э. Гуссерль полагает, что   источником, приписывающим смысл вещам, является сознание. Именно в жизни сознания «впервые получает свой смысл и свою бытийную значимость весь мир и я сам как объект, как сущий в мире человек»[1, с.4 ]

В контексте этого подхода возникает понятие «внутреннего смысла» (Г. Шпет), выражающего энтелехию предмета. Именно благодаря внутреннему смыслу в нас «возникает чувство собственного места в мире»[2, с.181]. Согласно Г. Шпету и М. Хайдеггеру смысл является результатом познания внешнего мира, который предстает как глобальный смыслообразующий контекст, как живое пространство человеческой деятельности.

Однако в контексте экзистенциально-феноменологической традиции возникает и иное понимание смысла (К. Ясперс, Ж. – П. Сартр). Смысл, по Ясперсу, предмет не объяснения, а понимания и не столько внешнего, сколько внутреннего, личностного мира. Смысл жизни «определяется тем, как мы определяем свое место в рамках целого» [3, с.271].

Ж.-П. Сартр указывает, что «сознание всегда может выйти за пределы существующего, отнюдь не к бытию, а к смыслу этого бытия. Смысл бытия существующего, поскольку он сам открывается сознанию, - это феномен бытия. Этот смысл сам обладает бытием, на основании которого он обнаруживается» [ 4, с.30]. Источником этого трансцендентного смысла выступает создаваемый индивидом проект своего бытия в мире. Человеческий проект, по Сартру, представляет собой имплицитный смысл ситуации.

Отношение к смыслу как порождению индивидуальных проектов характерно и для крупнейшего представителя французского экзистенциализма М. Мерло-Понти, который полагает, что экзистенция и есть та операция, «посредством которой то, что не имело смысла, получает смысл». Для него смысл – это основной организующий принцип поведения человека, который может преодолевать данность именно потому, что его реакции зависят не от стимулов, а от смысла ситуации. Источником смыслов вещей  выступает действующий субъект, которому принадлежит «универсальная власть наделения смыслом». «Поскольку именно он, появляясь, заставляет проявиться смысл и ценность в вещах, поскольку всякая вещь может приобрести их, только сделавшись для него смыслом и ценностью» [5, с.176 ]

Третий контекст употребления понятия смысла в гуманитарных науках связан с проблематикой экзистенциального смысла человеческого бытия. Здесь, прежде всего, следует назвать видного представителя экзистенциальной философии П. Тиллиха, который в своей наиболее известной работе «Мужество быть» отмечает, что «человек есть человек лишь потому, что он обладает способностью понимать и формировать свой мир и самого себя в соответствии со смыслами и ценностями»[6, c.40] «Человек живет «внутри» смыслов, внутри того, что имеет логическую, эстетическую, этическую, религиозную значимость» [6, с.61]. Утрата человеком смысла вызвана утратой духовного центра, что порождает невротические формы тревоги, характерные для нашего времени и проистекающие из чувства пустоты и ухода от вопроса о смысле жизни.  Выход из этого состояния, по Тиллиху, мужественно принять отсутствие смысла как основу осознания скрытого смысла внутри разрушения смысла.

Проблематика бытийных смыслов занимает важное место в работах М.М. Бахтина. Понятие смысла, для него, укорененные в культуре смыслы, трансцендентные индивидуальному существованию. Бахтин противопоставляет смысловую организацию жизни организации её во времени, считая, что смысл дает человеку вневременную опору. «Мое определение самого себя дано мне (вернее, дано как задание, данность заданности) не в категориях временного бытия, а в категориях ещё не-бытия, в категориях цели и смысла. Мое внутреннее бытие сплошь создано этим предстоящим смыслом, если оно в своем самодовольстве, отрывается от него, пребывая в своей наличности, то оно впадает в глубокое противоречие с самим собой, приводящее к  овеществлению человека» [7, с.70]

Наконец, четвертый контекст употребления понятия смысла подразумевает постановку проблемы  смысла человеческих действий (В. Дильгей, Э. Шпрангер, М. Вебер). Здесь возникает понятие  смысловой связи, предполагающей связь с ценностью, выступающей объяснительной инстанцией по отношению к смыслу. Э. Шпрангер говорит о надиндивидуальном смысле, лежащем в основании смысловых связей и существующем в мире духа. Он может быть объективирован в языке, произведениях искусства, в технических сооружениях, и через эти объективные формы быть воспринятым другими людьми.

Особняком стоит трансперсональный подход к понятию смысла В.В. Налимова. Его изложение представляет собой самостоятельную и непростую задачу. За неимением времени я здесь останавливаться не буду.

Если постараться обобщить многообразные понятия смысла в гуманитарных науках, то можно выделить два момента, объединяющих практически все трактовки (за исключением В.В. Налимова): смысл, во-первых, определяется через более широкий контекст, и, во-вторых, через интенцию или энтелехию (целевую направленность или направление развития).

Если обратиться к интерпретации понятия смысла в психологии, то я позволю себе остановиться на учении В. Франкла, которое имеет три части: учение о стремлении к смыслу, учение о смысле жизни и учение о свободе воли.

Стремление к поиску и реализации смысла жизни Франкл рассматривает как врожденную мотивацию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности. Он полагает, что для того, чтобы жить и активно действовать, человек должен верить в смысл, которым обладают его поступки. Отсутствие смысла порождает у человека состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом, порождающим «ноогенные неврозы. «Необходимым условием  психического здоровья является определенный уровень напряжения, возникающего между человеком, с одной стороны,  и локализованным во внешнем мире объективным смыслом, который ему предстоит осуществить, с другой стороны [8, с.63-65]. Смысл  всегда должен находиться впереди бытия, его основная функция, «смысл смысла – задавать темп бытию».

Учение о смысле жизни говорит, что смысл,  в принципе, доступен каждому. Однако нахождение смысла – это вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни – жизнь ставит этот вопрос перед ним, и человеку приходится  ежедневно отвечать на него, не словами, а действиями. Смысл не субъективен, человек не изобретает его, он находит его в мире, именно поэтому он выступает для него как императив, требующий своей реализации. В нахождении смысла человеку помогает совесть,   Франкл определяет совесть  как смысловой орган, как интуитивную способность отыскивать единственный смысл, кроющийся в каждой ситуации. Однако смысл требует не только нахождения, но и  осуществления, которое не может происходить автоматически, коль скоро смысл найден. Человек ответственен за реализацию уникального смысла своей жизни. Осуществляя смысл своей жизни, человек осуществляет себя, так называемая самореализация является лишь побочным продуктом осуществления смысла.

В свое учение Франкл вводит понятие «сверхсмысл» как смысл того целого, в свете которого приобретает смысл человеческая жизнь –  смысл бытия, смысл истории, смысл вселенной. Этот смысл трансцендентен человеческому существованию, поэтому никакой ответ на вопрос о сверхсмысле дать невозможно. Из этого не следует вывод о бессмысленности бытия, с чем якобы приходится мириться человеку. По мысли Франкла, человеку приходится мириться  с другим – невозможностью охватить бытие в целом, познать его сверхсмысл. «История, в которой осуществляется сверхсмысл,- пишет Франкл, - происходит либо через посредство моих действий, либо наперекор моему бездействию».

Основной тезис третьего учения Франкла – учения о свободе воли  - гласит, что человек свободен найти и реализовать смысл жизни, даже если его свобода заметно ограничена объективными обстоятельствами. Признавая очевидную детерминированность человеческого поведения, Франкл отрицает пандетерминированность. «Необходимость и свобода локализованы не на одном уровне; свобода возвышается, настроена над любой необходимостью», - пишет Франкл [ 8, с.106]. Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется  прежде всего ценностями и смыслами. Человек- это больше, чем психика: человек – это дух.

В этом своем качестве человек характеризуется двумя фундаментальными онтологическими характеристиками: способностью к самотрансценденции и способностью к самоотстранению. Первая  выражается в постоянном выходе человека за границы самого себя, в направленности его на что-то вне себя. Вторая выражается в возможности человека подняться над собой и над ситуацией, посмотреть на себя со стороны. Эти две способности позволяют человеку быть (не абсолютно, а в определенных пределах) самоопределяющимся существом; механизмы самодетерминации принадлежат к смысловому измерению человека.

Наконец, важным вопросом для Франкла является вопрос, для чего человек обладает свободой. Общий смысл ответа – свобода взять ответственность за свою жизнь, свобода слушать свою совесть и принимать решения о своей судьбе. Это – свобода изменяться, стать другим. Свобода необходима человеку, чтобы обрести и осуществить смысл своей жизни.

Список литературы:

1. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: Лабиринт, 1994.

2. Шпет Г. Явление и смысл: феноменология как основная наука и ее проблемы. Томск: Водолей, 1996.

3. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991.

4. Сартр Ж. – П. Проблемы метода. М.: Прогресс, 1994.

5. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. Ч.III, Глава 3. Свобода // От Я к Другому: Сб. переводов по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Минск: Менск, 1997.

6. Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М: Юрист, 1995.

7. Бахтин М.М. Работы 1940-х-начала 1960-х гг. //Собрание сочинений: В 7 т. М.: Русские словари, 1996. Т.5

8. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

РОО Центр этики и эстетики Русского Мира